WSJ о могилах без имён: пропавшие без вести солдаты Украины свидетельствуют о кровавых жертвах войны
Тысячи украинских военнослужащих пропали без вести после начала вторжения России, оставив семьи в неведении. Об этом рассказывает The Wall Street Journal в своей публикации, перевод которой подготовило «Новое Издание».
Татьяна Дычко старалась не волноваться, когда её муж, недавно призванный в украинскую армию, перестал отвечать на сообщения.
Юрий Синеруб, 38-летний электрик, предупредил, что на передовой, куда его отправили в конце прошлого года, может пропасть мобильный сигнал.
«Надеюсь, всё будет хорошо», — написала она ему 28 декабря 2022 года.
Ответа не последовало. Через два дня она написала снова: «Я не нахожу себе места».
4 января позвонил мужчина из военного ведомства: Синеруб пропал.
Он принадлежит к мрачной когорте из нескольких тысяч человек, информацию о которых правительству трудно отслеживать, а родственникам ещё труднее смириться с такой ситуацией.
По оценкам западных официальных лиц, за год боевых действий число погибших и раненых украинских солдат составило около 100 000 человек, что почти вдвое превышает число жертв, понесённых США в Ираке и Афганистане после терактов 11 сентября 2001 года.
Тяжёлые потери подчёркивают цену войны и страдания людей, которые военные действия принесли семьям по всей стране. Линии фронта то и дело пересекаются, танковые атаки и артиллерия уничтожают позиции противника, а солдаты обороняются в окопах. В этом кровавом хаосе несколько тысяч украинских солдат пропали без вести.
Власти пытаются разыскать пропавших без вести и воссоединить их с родственниками, которые надеются, что они попали в плен, а не были убиты войсками РФ.
Десятки безымянных могил на кладбище на окраине Днепра подтверждают серьёзность проблемы.
Уполномоченный Украины по делам пропавших без вести Олег Котенко отказался назвать число пропавших без вести солдат, но сказал, что от 65% до 70% из них, скорее всего, были военнопленными. Другой украинский чиновник назвал цифру в более чем 10 000 человек.
Отчаявшиеся родственники самостоятельно ищут доказательства того, что их близкие попали в плен, просматривая российские каналы и социальные сети. Во многих недавних сообщениях содержится просьба предоставить информацию о солдатах, о которых в последний раз слышали на самом кровопролитном поле боя войны, — Бахмуте.
Украинские власти советуют родственникам пропавших без вести солдат не искать информацию в интернете, ссылаясь на то, что огласка может поставить под угрозу переговоры об их освобождении, если они находятся в плену.
Это также делает родственников жертвами мошенников, которые предлагают разыскать пропавших или предоставить информацию за определённую плату.
Психологи называют пропажу родственника неоднозначной потерей, в отличие от уверенности в том, что он умер.
Мария Стецюк, украинский клинический психолог, говорит, что многих мучает чувство вины за то, что они не сделали больше для поиска своих пропавших родственников. По словам Стецюк, часто командиры знают, что солдат погиб, но без тела они могут только записать его как временно пропавшего без вести.
Возвращение тел — одна из самых больших проблем, с которыми сталкиваются власти, поскольку многие из них находятся в «серой зоне» вдоль линии фронта, которая не контролируется полностью ни одной из сторон.
По словам Котенко, несколько раз в месяц Россия и Украина обмениваются телами погибших вдоль линии фронта. Таким образом, Украина вернула тела 1200 пропавших без вести солдат с начала войны.
Практически через год после отъезда из дома Михаил Василенко на прошлой неделе наконец вернулся в Верхнеднепровск, в фургоне с кодовым обозначением «200» для перевозки погибших военнослужащих.
Прах 31-летнего Василенко достали из машины в гробу, завёрнутом в украинский флаг, положив конец долгой борьбе его семьи за возвращение его останков.
Командиры полка «Азов» Национальной гвардии, в котором служил Василенко, сообщили семье в марте прошлого года, что он погиб в бою за Мариуполь. Но, по словам его сестры Лизы Василенко, его тело так и осталось лежать на металлургическом заводе «Азовсталь» после того, как российские войска взяли город.
В июле останки Василенко были изъяты в рамках обмена и перевезены в Киев, где были взяты образцы ДНК. Однако прошло несколько месяцев, а опознания все еще не было.
Семья настаивала на том, чтобы увидеть останки. По прошествии столь долгого времени опознать Василенко было практически невозможно, кроме его пяти татуировок, включая слова «Слава Украине», набитые на его руках.
«Все они совпали», — сказала Василенко.
По словам начальника уголовного розыска Нацполиции Вадима Дзюбинского, трудности с идентификацией усугубляются массовым перемещением людей по Украине и за границу, что затрудняет сбор образцов ДНК.
По его словам, в тех случаях, когда останки остаются неопознанными, их в конечном итоге хоронят, чтобы освободить место в морге для новых погибших.
На кладбище на окраине Днепра среди украшенных флагами и венками стоят десятки «голых» крестов без табличек с именами.
Никто не пришёл возложить цветы на эти могилы, потому что никто не знает, чьи они. Вместо имён на них указаны номера, относящиеся к полицейским файлам, содержащим образцы ДНК. Все они имеют одну и ту же надпись: «Временно не опознан. Защитник Украины».
Недавно утром могильщики занимались эксгумацией неопознанного захоронения. Они вскрыли гроб и погрузили его содержимое в кузов фургона с надписью «200», после чего отвезли ещё одного погибшего военнослужащего к живым родственникам.
Некоторые из них могут оставаться безвестными ещё долго: на кладбище есть неопознанные могилы, относящиеся к более раннему этапу конфликта, который начался в 2014 году. Семьи до сих пор ищут солдат, пропавших без вести.
Первые две недели для Дычко были самыми тяжёлыми. В отчаянии она обратилась в местный военкомат, связалась с подразделением Синеруба и позвонила в полицию. Они ничего не могли ей сказать.
Женщина связалась с больницами, но они не подтвердили, был ли там Синеруб. По её словам, в одной из больниц ей отказались отвечать на вопросы, сославшись на то, что она может быть российским шпионом.
«Никто не дает нам никакой информации», — сказала она.
Как и многие, женщина воспользовалась Facebook.
«Пожалуйста, помогите нам найти воина, — гласит её пост с фотографией Синеруба, в котором она призывает людей поделиться им. — Я умоляю вас о помощи».
В ответ Дычко начала получать звонки, в том числе от членов подразделения Синеруба. Они сообщили, что мужчина был ранен 27 декабря в районе Червонопоповки на востоке Луганской области.
Другие женщины также искали мужчин из 25-й воздушно-десантной бригады, которые пропали в тот же день, что и Синеруб, в том же месте.
«По слухам, их окружили», — сказала Юлия Грынько, которая ищет своего брата Александра. Он тоже был призван в октябре.
Брат Виктории Зелененской также пропал в Червонопоповке. Медик, утверждающий, что был там, посоветовал ей прекратить поиски. По его словам, её брат никак не мог выжить.
«Вы видели его мёртвым?» — спросила его Зелененская.
Он ответил, что нет.
«Значит, надежда жива», — ответила женщина.
Один из знакомых прислал Зелененской фотографию украинских военнопленных, сказав, что один из них похож на её брата. Она увеличила изображение. Это был не он.
Сейчас Дычко постепенно учится жить с этой неопределённостью. Каждый день мастера маникюра теперь начинается с просмотра фотографий в десятках российских Telegram-каналов в поисках следов Синеруба.
Когда Россия вторглась в страну, они были женаты всего полтора года. Теперь Дычко представляет себе, как они воссоединятся: иногда она видит Синеруба в больнице. Иногда он входит в дверь и удивляет её. Она не допускает и мысли о плохом.
«Я верю только в то, что он скоро вернётся», — говорит Дычко.
Информация, которую она получила от своего знакомого из украинских спецслужб, укрепила её надежды. Он сообщил ей, что телефон Синеруба был включен в России 14 января, что усилило уверенность женщины в том, что её жив.
«Я чувствую это сердцем», — сказала она.
Фото: PAULA BRONSTEIN/GETTY IMAGES
