NYT: Война в Украине изменила Европу навсегда
С момента окончания холодной войны ни одно событие так глубоко не меняло континент и теперь пути назад нет.
В день, когда год назад Россия вторглась в Украину и начала разрушительную сухопутную войну в Европе, президент Финляндии Саули Ниинистё заявил: «Теперь маски сняты. Видно только холодное лицо войны».
Глава финского государства, находящийся у власти уже более десяти лет, неоднократно встречался с президентом Владимиром Путиным в соответствии с прагматичной политикой Финляндии по отношению к России — стране, с которой ее разделяет практически 835-мильная граница. Однако внезапно эта политика рассыпалась в прах, а вместе с ней и иллюзии Европы относительно того, что с Путиным все будет как раньше.
Такие иллюзии были глубоко укоренившимися. Европейский союз, состоящий из 27 стран, строился на протяжении десятилетий на основе идеи мира на всем континенте. Представление о том, что экономические связи, торговля и взаимная зависимость являются лучшими гарантиями против войны, глубоко укоренилось в послевоенной европейской психике, даже в отношениях со все более враждебной Москвой.
То, что Россия Путина стала агрессивной, империалистической, реваншистской и жестокой, а также невосприимчивой к европейской политике мира, было практически невозможно осознать в Париже или Берлине, даже после аннексии Крыма в 2014 году. Все более милитаристская Россия может плавать, крякать и выглядеть как утка, но это не значит, что она ею является.
«Многие из нас начали воспринимать мир как должное», — сказал Ниинистё в этом месяце на Мюнхенской конференции по безопасности после того, как в прошлом году Финляндия резко выступила за вступление в НАТО, что было немыслимо даже в 2021 году. «Многие из нас ослабили бдительность».
Война в Украине изменила Европу сильнее, чем любое событие после окончания холодной войны в 1989 году. Менталитет мира, наиболее остро проявившийся в Германии, уступил место зарождающемуся осознанию того, что военная мощь необходима для достижения безопасности и стратегических целей. Континент, находящийся на автопилоте и погруженный в амнезию, был вовлечен в огромные усилия по спасению свободы в Украине, свободы, которую многие считают синонимом своей собственной.
«Европейские политики не знают, что такое жесткая сила как инструмент внешней политики или геополитики», — говорит Рем Кортевег, голландский эксперт по вопросам обороны. «Ну, они прошли ускоренный курс».
Исчезли дискуссии о размере помидоров или форме бананов, которые приемлемы в Европе; вместо них бушуют споры о том, какие танки и, возможно, истребители F-16 следует поставить Киеву. Европейский Союз предоставил Украине военную помощь на сумму около $3,8 млрд.
В целом, европейские государства, как в составе союза, так и по отдельности, обязались предоставить Киеву более $50 млрд в виде различных форм помощи, ввели 10 пакетов санкций, приняли более восьми миллионов украинских беженцев (практически население Австрии) и в значительной степени отвыкли от российской нефти и газа в рамках масштабного перехода под острым инфляционным давлением.
«Zeitenwende» или эпохальный переломный момент, этот термин канцлер Германии Олаф Шольц использовал практически год назад в своей речи, объявляя об инвестициях в вооруженные силы Германии в размере $112 млрд. Он говорил о Германии, стране, травмированной нацистским прошлым и яркими антивоенными настроениями, но это слово также применимо к континенту, где возможность ядерной войны, какой бы отдаленной она ни была, больше не относится к области научной фантастики.
Эпоха после окончания холодной войны уступила место неспокойному периоду междуцарствия, в котором растет соперничество великих держав. «Украина никогда не станет победой России», — заявил президент Байден на прошлой неделе в Варшаве. Он выступал в то время, когда Китай и Россия вели переговоры о партнерстве «без ограничений», а Путин приостановил участие России в последнем сохранившемся договоре о контроле над вооружениями между двумя крупнейшими державами, обладающими ядерным оружием.
Наступила эпоха реорганизации, и Европа была вынуждена соответствующим образом перестроиться.
«Война вернула европейцев к основам, к вопросам войны и мира, к нашим ценностям», — говорит Франсуа Делатр, посол Франции в Германии. «Она спрашивает нас: кто мы такие, европейцы?»
С точки зрения Путина, с его самооценкой мачо, олицетворяющего Святую Русь, европейцы были частью загнивающего Запада, лишенного всякой опоры. Однако он ошибся и это одна из нескольких ошибок, которые свели на нет российское вторжение, которое должно было в считанные дни «обезглавить» Украину.
Тем не менее, если Европа и держала оборону, то ее острая зависимость от США, спустя почти 78 лет после окончания Второй мировой войны, проявилась еще раз. После начала войны Америка предоставила Украине оружия и военной техники на сумму около $30 млрд, что превышает европейский вклад в вооружение.
Без Соединенных Штатов героическая Украина, возможно не имела бы военных ресурсов, чтобы противостоять российскому вторжению. Для европейцев это отрезвляющая мысль, даже если реакция Европы превзошла многие ожидания. Это показатель работы, которую еще предстоит проделать, чтобы Европа стала надежной военной силой.
Итак, по мере того, как длительная война приближается к возможному затяжному тупику, Европейский Союз будет решать, как укрепить свои вооруженные силы; как преодолеть напряженность между государствами, занимающими передовые позиции и намерены полностью разгромить Путина, и теми, кто, как Франция и Германия, склонен к компромиссу; и как справиться с американскими выборами в следующем году, которые будут усиливать беспокойство по поводу того, останется ли Вашингтон верен своему курсу.
Одним словом, война наметила перед Европой путь: как превратиться из мирной силы в мускулистого геополитического протагониста.
«Даже если война скоро закончится, пути назад уже не будет», — говорит Синикукка Саари, эксперт по России и директор по исследованиям Финского института международных отношений, — Ни к решению Финляндии вступить в НАТО, ни к статусу кво анте в Европе».
Непредвиденные последствия
До войны, начавшейся 24 февраля, представление о богатой и самодовольной Европе, истощенной потребительством и бюрократией набирало обороты, поскольку сторонники жесткой линии национализма, часто имеющие финансовые и иные связи с Москвой, критиковали Европейский союз.
Но российское вторжение оказало гальванизирующий и в целом объединяющий эффект. Для Путина непреднамеренные и нежелательные последствия его войны умножились.
В качестве примера можно привести Финляндию. Ее страх перед Россией уходит корнями вглубь веков. Начиная с 1809 года, в течение более чем 100 лет она была частью Российской империи, хотя и в качестве автономного княжества. Во время Второй мировой войны она потеряла 12 % своей территории.
И если обязательная военная служба сохранялась на протяжении всех послевоенных лет, когда большинство европейских стран отказались от призыва в армию, то это, как сказал бывший премьер-министр Александр Стубб, «не потому, что мы боялись Швеции».
«В каждой семье есть воспоминания о войне и история напоминает нам об опасности», — сказала Эмилия Куллас, директор Финского форума бизнеса и политики. «И все же мы колебались. Мы считали, что нейтралитет лучше всего подходит Финляндии».
Даже в январе прошлого года, за месяц до того, как российские танки вошли в Украину, Санна Марин, социал-демократический премьер-министр, заявила агентству Reuters, что «очень маловероятно», что Финляндия подаст заявку на вступление в НАТО во время ее срока. Опросы общественного мнения постоянно показывали, что поддержка вступления в альянс составляет не более 20-30 %.
Занавес над всем этим опустился через несколько дней после нападения 24 февраля. «Народные настроения привели к этому», — сказал Янне Куусела, директор по политике Министерства обороны Финляндии. «Обычно политики меняются, а люди следуют за ними. В этот раз народ повел за собой».
Финны увидели в страданиях Украины свое собственное прошлое, связанное с Россией. Они увидели невозможность рабочих отношений с режимом Путина. Старые предположения о том, что можно совместить сильную обороноспособность, тесное сотрудничество с НАТО и взаимовыгодные отношения с Россией, рухнули.
Поддержка членства в НАТО выросла до более чем 70 %. Финляндия вдруг оказалась слишком маленькой и слишком уязвимой, чтобы удержать протяженную границу.
В течение трех месяцев Финляндия вместе со Швецией подала заявку на вступление в НАТО и ожидается, что этот процесс будет завершен к следующему саммиту НАТО, который состоится в июле в Вильнюсе, хотя Турция по-прежнему возражает против членства Швеции из-за ее готовности принять курдских беженцев.
В этом месяце на Мюнхенской конференции по безопасности Санна Марин заявила, что Финляндия задала вопрос: «Какова та линия, которую Россия не переступит?».
Ответ был однозначным: «Это линия НАТО».
Выбор стал очевиден и для Швеции, даже для страны, которая не вела войны более 200 лет.
«Балтийское море стало водоемом НАТО», — сказал Томас Баггер, посол Германии в Польше. «Это большой стратегический сдвиг».
«Линии фронта уже очерчены. В Европе исчезло пространство между ними. Больше нет места для «серых зон», — сказал Кортевег, голландский эксперт по вопросам обороны. «Вот почему Зеленский хочет как можно скорее оказаться в ЕС и если возможно, в НАТО».
Это будет нелегко. В прошлом году Украина быстро получила официальный статус кандидата в члены Европейского Союза, но в процессе, который обычно занимает несколько лет, остаются большие проблемы, включая повальную коррупцию и слабую судебную систему.
Что касается членства в НАТО, то оно не представляется возможным до тех пор, пока Украина находится в состоянии войны с Россией.
«Я не думаю, что какая-либо страна НАТО считает, что страна, ведущая войну с Россией, может вступить в НАТО», — сказал Петри Хаккарайнен, главный дипломатический советник президента Финляндии Ниинистё.
Здесь кроется европейская дилемма, которая судя по всему, будет нарастать. «Замороженный конфликт устраивает Путина», — сказал французский посол в Германии Делаттр, — Частично оккупированная, недееспособная Украина не может продвигаться в сторону Европы. Поэтому из трех возможных исходов войны — победа Украины, победа России и тупик, два выгодны Путину».
Разумеется, от затяжного конфликта пострадает и репрессивная Россия, подвергающаяся жестким санкциям, а ее лидер, являющийся изгоем во всем западном мире, не будет иметь путей к экономическому восстановлению. Однако границы способности России выдерживать боль не так-то легко определить.
«Россия не хочет проигрывать и человеческая жизнь не имеет значения для Путина, поэтому они могут продолжать войну долго», — сказал Куусела, — Украина, в свою очередь, будет продолжать борьбу до тех пор, пока Запад будет ее поддерживать».
Он сделал паузу, прежде чем закончить: «Из этого тупика будет трудно выйти».
Германия в новом обличье
Контраст между историями Польши и Германии после Второй мировой войны, бывших врагов и все еще напряженных партнеров, поразителен. Польша никогда не осознавала российскую угрозу менее остро. Германия, терзаемая чувством вины, покупала дешевый российский газ и отмахивалась от угроз Путина.
Антинемецкие настроения охватили Польшу, считающую поддержку Украины Берлином слишком колеблющейся, до такой степени, что предполагаемое непостоянство Германии, по крайней мере, в глазах националистической правящей партии, стало главной темой польских парламентских выборов этого года.
Европейское сплочение во время войны не означает, что расколы исчезли. Война в Украине ни для кого не стала столь сложной или преобразующей, как для Германии.
В Польше, которая на протяжении десятилетий находилась в плену у тоталитарной советской империи, прежде чем возглавить борьбу за разрыв этих оков и воссоединение с Европой, идеи героизма и самопожертвования сохранились. В противоположность этому, полностью пост героическая Германия, медленно излечивающаяся от нацистского ужаса, была не в состоянии вообразить идею «справедливой» войны.
«Сейчас в Германии мы увидели Украину, ведущую «справедливую» войну и сейчас идет переосмысление уроков, полученных после 1945 года», — сказал посол Баггер. «Это предполагает изменения политики в области обороны, энергетики, а на самом глубоком уровне — изменение менталитета».
Самая могущественная страна Европы Германия, была вынуждена в одночасье переосмыслить себя, отказавшись от миролюбивой позиции и вооружив себя и Украину во имя войны за европейскую свободу. Ей пришлось устранить зависимость от России, поставляющей 55 % газа. Она была вынуждена задуматься о частичном отделении от Китая, огромного рынка для немецких автомобилей, чтобы уменьшить свою стратегическую уязвимость.
По мнению Баггера, «немцы усвоили неправильные уроки 1989 года и падения стены».
Они убедили себя в том, что западная немецкая «остполитика» или, в более общем значении, разрядка по отношению к Москве, была ключом к победе в холодной войне и достижению воссоединения. На самом деле, решимость президента Рональда Рейгана разместить «Першинг II» и крылатые ракеты в Западной Германии, начиная с 1983 года, имела решающее значение.
«Миротворцы из Социал-демократической партии выиграли этот день не в одиночку», — сказал он.
Главный вопрос для Европы — насколько эффективными окажутся измения в Германии. Сможет ли Германия, наконец, сравнить свою экономическую мощь с военной силой, и как в конце концов к этому отнесется остальная Европа?
Шольц, социал-демократический канцлер, осторожный политик, решительно настроенный избежать эскалации войны и прекрасно понимающий затянувшееся беспокойство Германии по поводу милитаризма. Как и президент Франции Эммануэль Макрон, который в этом месяце предупредил об опасности «разгрома» России, он склоняется к необходимости мирных переговоров.
Его нерешительность проявилась во время долгих дебатов о поставках танков Leopard Украине, которые, наконец, были согласованы в прошлом месяце. Анналена Бербок, министр иностранных дел от партии «зеленых», настроена более «ястребино» и хочет добиться полной победы над Путиным. «Мы находимся в состоянии войны против России», — заявила она в прошлом месяце. Напряженность в отношениях между ней и Шольцем очевидна.
Они будут сохраняться. Также сохранится напряженность между Германией, которая намерена идти в ногу с Соединенными Штатами и Францией, что стало ясно в ходе дебатов по вопросу о танках.
Макрон считает военную зависимость Европы от Вашингтона еще одним доказательством необходимости «стратегической автономии» — фраза, которую многие страны, расположенные ближе к российской границе, например, Финляндия, отвергают в пользу «стратегической ответственности», потому что они не допускают и намека на отрыв от США.
Спустя год после начала войны в Украине Европа оказалась в начале трудного пути к этой стратегической ответственности. В холодной войне победило разумное сдерживание, но после ее окончания, когда оборонные бюджеты были урезаны, разумное сдерживание резко ослабло.
«Европа 30 лет отдыхала от обороны», — сказал Куусела, финский чиновник по вопросам обороны. И все же есть много европейцев, в Италии и других странах, которые считают, что отправка оружия в Украину — это ошибка.
Как минимум, альянс, решивший лишить Путина победы, должен быть в состоянии обеспечить суверенитет и независимость Украины, которые Россия намерена уничтожить.
«У нас не будет устойчивого мира в Европе, если в Европе не будет надежного сдерживания, — сказала Саари, финский эксперт по России, — Это и есть главная задача».
Для Финляндии и Швеции это сдерживание не может быть хуже, чем членство в НАТО. Для Европы и США вопрос в ближайшие годы будет заключаться в том, как обеспечить Украине эквивалентную безопасность и надежную защиту от России без членства в НАТО. Эта сложная дискуссия уже ведется, но еще далека от разрешения.
«Мы должны смириться с тем, что мир изменился», — сказал советник президента Финляндии Хаккарайнен. «Изменения в нас должны быть материальными и ментальными. Мы должны сделать это быстро и поддерживать это».
Новый и жесткий раскол
Война Путина бросила угрожающую тень на «целостную и свободную» Европу, о которой президент Джордж Буш говорил в 1989 году, с «границами, открытыми для людей, торговли и идей».
Линия разлома не такая жесткая, как когда-то Берлинская стена и находится дальше на восток, но она есть.
Ее невозможно не заметить в Ваалимаа, пункте пропуска на финско-российской границе, расположенном примерно на полпути между Хельсинки и Санкт-Петербургом. Когда-то он был печально известен своими длинными очередями, но сегодня это призрачное место. Многополосные дороги пустуют, огромные торговые центры поблизости безлюдны.
Больше не являясь местом объединения, он говорит о новом европейском разделении.
Поскольку финское правительство строго ограничило въезд из России, в этом месяце несколько человек пробрались через границу в утреннем зимнем тумане. Я разговорился с Александрой Щербаковой, россиянкой, проживающей в Нидерландах, которая приехала навестить своего 78-летнего отца в Новосибирске.
«Он страдает от слабоумия, поэтому я стараюсь видеться с ним, когда могу», — сказала она. «Все, чего хочет любой человек — это любовь и семья».
Ее семейная история сложная, как это часто бывает, когда война разрушает эмоциональные связи. Ее отец вырос во Львове, который тогда был частью Советского Союза, а сейчас является крупнейшим городом независимой Украины.
Щербакова достала свой телефон, чтобы показать мне видео, на котором ее больной отец, находящийся в Сибири, во время ее недавнего визита пел с ней украинские песни своей молодости. В то же время у нее есть двоюродные братья украинцы во Львове, которые сейчас являются беженцами в Польше.
Итак, эта россиянка, долгое время работавшая продавцом косметики в аэропорту Схипхол под Амстердамом, оказалась растерзанной в разных направлениях в Европе, привыкающей к войне вокруг себя.
«Я понятия не имею, когда закончится война», — сказала она, садясь в автобус до аэропорта Хельсинки, — Я знаю только, что это пустая трата времени».
Рядом с ней стояли двое граждан РФ, Кейван Шакери и Ибрагим Растегави, иранцы, переехавшие в Россию несколько десятилетий назад учиться и оставшиеся здесь. Они воспользовались своими иранскими паспортами, чтобы получить двухлетние визы, позволяющие им въехать в Финляндию. Сейчас попасть в Европейский союз иранцу легче, чем россиянину.
«Жизнь в России скучная, плохая и тяжелая», — говорит Растегави, — Вы можете начать войну, но закончить ее непросто».
Источник: The New York Times
