Foreign Affairs: почему Америка остается в ловушке ложных мечтаний о гегемонии
Америка остаётся в ловушке ложных мечтаний о гегемонии, а война РФ в Украине может дать Вашингтону последний шанс усвоить урок «в стиле Суэцкого канала». Об этом пишет Эндрю Дж. Басевич, американский профессор политологии и историк, возглавляющий Центр изучения международных отношений при Бостонском университете.
Его статью опубликовал американский журнал Foreign Affairs, а редакция «Нового Издания» подготовила её перевод.
♦
В течение многих вечеров в 1952 и 1953 годах, когда я был ещё дошкольником, моя семья собиралась вокруг старого телевизора в чикагском жилом комплексе, где мы жили, чтобы посмотреть «Победу на море».
Этот 26-серийный документальный фильм, снятый телекомпанией NBC, с проникновенной музыкой и торжественным повествованием рассказывал о Второй мировой войне как о праведном конфликте, в котором свобода победила зло, во многом благодаря усилиям Соединённых Штатов.
Страна вела народную войну, в которой участвовали миллионы простых граждан, откликнувшихся на зов долга. Итоги войны свидетельствовали о силе американской демократии.
Перед нами была история во всём её соблазнительном и ужасном великолепии. Здесь также была правда: непосредственная, актуальная и убедительная, хотя и с сугубо американской точки зрения. Если у сериала и была какая-то общая идея, то она заключалась в следующем: исход этого ужасного конфликта открыл новую эпоху, в которой Соединённым Штатам было суждено господствовать.
Сериал оказал на меня глубокое влияние, усиленное тем фактом, что мои родители участвовали в войне. Для них и для других представителей их поколения великий крестовый поход против Германии и Японии стал определяющим событием их жизни и, похоже, будет определять жизнь будущих поколений.
И все же «Победа на море» намекнула на предстоящие трудности. Заключительный эпизод назывался «Дизайн мира», но ничего похожего не предлагал. Вместо этого в нём прозвучало нечто, больше похожее на предупреждение.
«Одна бомба с одного самолёта — и 78 000 человек погибли» — говорил диктор, а камера показывала кадры разрушенной Хиросимы. — Две бомбы — и Вторая мировая война закончится».
На экране мелькали кадры освобождённых концентрационных лагерей и сцены возвращения войск на родину. Затем, с загадочной ссылкой на «свободный мир на марше в завтрашний день» и цитатой британского премьер-министра Уинстона Черчилля, восхваляющей важность решимости, неповиновения, великодушия и доброй воли, серия просто закончилась.
Чтобы понять, что значил самый разрушительный конфликт всех времён с политической или моральной точки зрения, зрителям пришлось бы искать в другом месте.
Резкое завершение имело определённый смысл. В конце концов, к моменту выхода «Победы на море» в эфир некоторые союзники США в военное время стали злейшими противниками, шла гонка по созданию ядерного оружия, ещё более смертоносного, чем то, которое США сбросили на Японию, и американские войска снова участвовали в боевых действиях, на этот раз в Корее, в конфликте, который не закончится даже приблизительной победой.
Если у кого-то и были планы на мир, то они были отложены в долгий ящик. Многое казалось очевидным: американское глобальное превосходство не будет неоспоримым.
Несмотря на это, для большинства американцев Вторая мировая война оставалась авторитетным историческим воспоминанием, а Холодная война стала своего рода её продолжением. Подобно тому, как лидерство США во Второй мировой войне привело к победе над Третьим рейхом и империалистической Японией, Вашингтон также должен был отразить советскую угрозу и обеспечить сохранение свободы.
Когда эти два события слились в коллективном воображении страны, они дали канонический урок: глобальное лидерство США, подкреплённое превосходящей военной мощью, стало абсолютным императивом.
На самом деле, с таким трудом завоёванная победа 1945 года не стала ни подтверждением, ни предвестником. Вместо этого она оказалась источником иллюзий.
В 1960-х годах дорогостоящая и вызывающая разногласия война во Вьетнаме, казалось, разрушила эти иллюзии; крах коммунизма в конце 1980-х годов на мгновение оживил их.
Неудачи Вашингтона в глобальной «войне с терроризмом» после 11 сентября вновь показали, что утверждения о военном превосходстве США являются ложными.
Неутешительные результаты затяжных войн в Афганистане и Ираке должны были стать тревожным сигналом, подобным тому, который поступил Великобритании в 1956 году, после того как британское правительство организовало интервенцию, чтобы восстановить свой контроль над Суэцким каналом и, в более широком смысле, поставить на место президента Египта Гамаля Абдель Насера.
Последовавшее за этим фиаско привело к унижению, которое стоило премьер-министру Великобритании Энтони Идену его должности. Соперник Идена, лидер Лейбористской партии Великобритании Хью Гейтскелл, назвал Суэцкую операцию «актом катастрофической глупости», который нанёс «непоправимый ущерб престижу и репутации нашей страны».
Мало кто из наблюдателей оспаривал это мнение. Кризис заставил британцев признать, что их имперский проект зашел в тупик. Старый способ ведения дел — подталкивание слабых народов к подчинению — больше не работал.
Последние два десятилетия вполне могли бы стать для Соединенных Штатов «Суэцким моментом». Но американский внешнеполитический истеблишмент отказался двигаться дальше, цепляясь за миф о том, что миру нужно больше американской военной мощи.
Провал в Ираке не помешал Вашингтону удвоить свою «хорошую войну» в Афганистане, акт безрассудства, который завершился хаотичным и унизительным выводом войск в 2021 году.
Это зрелище могло бы послужить поводом для объявления конца эпохи, ознаменованной Второй мировой войной, Холодной войной и устремлениями, которые они породили. Но в немалой степени благодаря президенту России Владимиру Путину этот момент вскоре прошёл.
Вторжение России в Украину возродило послевоенную традицию «демонстрации мускулов» Америки. Афганская война, самая долгая в истории США, практически стёрлась из памяти, как и катастрофическая война, которую Вашингтон начал 20 лет назад в Ираке.
Возможно, отчасти в результате этого страна готова продолжать совершать те же ошибки, которые привели к этим катастрофам, оправдывая их мнимыми обязательствами глобального лидерства.
Война в Украине может стать для Вашингтона последним шансом получить урок «в стиле Суэцкого канала», причем даже не потерпев поражения.
До сих пор политика США в отношении Украины была прагматичной и, возможно, сдержанной. Но президент Джо Байден и его команда регулярно говорят о войне так, что это наводит на мысль об устаревшем, моралистическом и безрассудно грандиозном видении американской мощи.
Совмещение риторической позиции его администрации с трезвой оценкой истинных ставок в Украине может позволить Байдену избавить истеблишмент от одержимости гегемонией. Демонстрация того, что американцам не нужно объяснять роль своей страны в мире в стиле детской сказки на ночь, была бы бонусом.
Опасность заключается в том, что может произойти обратное: представление Байдена об Украине как о горниле для новой эры американского господства, опирающегося на военную поддержку, может закрепить его, и тщательно выверенная политика его администрации может стать более похожей на его высокопарную, непродуманную риторику. Это в свою очередь приведёт к совершенно иной и катастрофической расплате.
С нами или против нас
Наиболее авторитетным отражением послевоенного мировоззрения — «Розеттским камнем» американского государственного механизма в Холодной войне — является NSC-68, строго засекреченный документ, составленный в 1950 году сотрудниками отдела планирования политики Госдепартамента США, возглавляемого в то время Полом Нитце.
Свидетельствуя о «прекрасном разнообразии, глубокой терпимости, законности свободного общества», этот идеологически окрашенный документ определил рамки политики США на протяжении всей Холодной войны.
Против этого свободного общества противопоставлялось «рабское общество» Советского Союза, которое требовало «полной власти над всеми людьми в пределах советского государства без единого исключения», а также «полной власти над всеми коммунистическими партиями и всеми государствами под советским господством».
С убедительной ясностью NSC-68 обосновывал целесообразность американской гегемонии. Он проводил чёткие линии и стирал неясности.
«В сжимающемся мире, — утверждалось в документе, — отсутствие порядка среди наций становится всё менее и менее терпимым».
Этот факт налагал на США «ответственность за мировое лидерство», а также обязательство «установить порядок и справедливость средствами, соответствующими принципам свободы и демократии». Простого сдерживания советской угрозы было бы недостаточно.
Также недостаточно было накормить голодных или оказать помощь страждущим. В чем Соединенные Штатам нуждались, так это в способности и готовности к принуждению. Исходя из этого, Вашингтон взял на себя обязательство создать доминирующую армию, настроенные как глобальная полицейская сила. Государственная политика стала дополнением к военной мощи.
Манихейское мировоззрение, заложенное в СНБ-68, сохраняется и сегодня, спустя десятилетия после холодной войны. Частые настойчивые заявления Байдена о том, что судьба человечества зависит от исхода вселенской борьбы между демократией и автократией, развивают центральную тему Нитце.
Потребность в военном превосходстве США, независимо от того, измеряется ли оно расходами Пентагона, количеством баз за рубежом или склонностью к применению силы, стала предметом культа.
Поскольку мир продолжает «сжиматься» благодаря глобализации и технологическому прогрессу (а также расширяться в космос и киберпространство), сфера действия американских вооруженных сил, соответственно, растёт, и этот процесс не вызывает особых споров.
Но если целью гегемонии США было установление мирового порядка и справедливости путем разумного использования жёсткой силы, то результаты получились весьма неоднозначными. С 1950 года люди в англоязычном мире и те, кто находятся в непосредственной близости от Парижа и Токио, живут относительно неплохо.
Для сравнения: преимущества, которые получили миллиарды людей, живущих в странах глобального Юга, были весьма скромными; лишь изредка возможность жить дольше и здоровее превращалась в личную свободу и безопасность.
Уважение властями прав человека и соблюдение верховенства закона остается скорее надеждой, чем реальностью.
Конечно, всё могло быть и хуже. Представьте себе, например, если бы во время Холодной войны Соединённые Штаты применили одно из тысяч ядерных вооружений, которые они получили ценой огромных усилий.
Тем не менее, то, что произошло на самом деле, оказалось достаточно плачевным. Если задуматься о ведении и последствиях американских войн (и различных тайных интервенций) с 1950 года, то можно увидеть ужасающую историю безрассудства, злоупотреблений и расточительства.
Война в Ираке, начавшаяся 20 лет назад, представляет собой вершину американской военной глупости, уступая лишь войне во Вьетнаме.
Операция «Иракская свобода», начатая с надеждой на то, что она приведёт к волне освобождения, которая преобразит Ближний Восток, вместо этого принесла скорбное наследие смерти и разрушений, которое дестабилизировало регион.
Какое-то время сторонники войны утешали себя мыслью, что отстранение от власти иракского тирана Саддама Хусейна сделало мир лучше. Сегодня никакие ухищрения не могут доказать это утверждение.
Многие простые американцы могут посчитать слишком резким заявление о том, что все жертвы, принесённые американскими войсками со времен Второй мировой войны, оказались напрасными. Но сложно абстрагироваться от вывода, что результат в Ираке был, скорее, похож на правило, чем на исключение.
Решение президента Гарри Трумэна направить американские войска к северу от 38-й параллели на Корейский полуостров в 1950 году было грандиозным просчётом, хотя и затмило 15 лет спустя решение президента Линдона Джонсона направить американские боевые войска во Вьетнам.
Начиная с 2001 года, война в Афганистане придала новое значение термину «трясина». А что касается Ирака, то по-прежнему невозможно опровергнуть заявление Барака Обамы, сделанное им в 2002 году, когда он был сенатором от штата Иллинойс, в котором он осудил готовящееся вторжение США как «глупую», «необдуманную», «циничную попытку» «воинов выходного дня» «засунуть нам в глотку свои собственные идеологические программы».
Тем не менее, в каждом случае эти решения служили конкретным проявлением того, чего, как казалось, требовало американское глобальное лидерство в данный момент. Следуя логике, заложенной в NSC-68, упустить возможность освободить и объединить две Кореи или допустить падение Республики Вьетнам до коммунизма было бы верхом безответственности.
Так же, как и позволить талибам сохранить власть в Кабуле. Если серьёзно отнестись к утверждению, что Саддам обладал оружием массового уничтожения (и намеревался разработать ещё больше), то его устранение можно рассматривать как политический и моральный императив.
Однако в каждом случае в результате вопиюще ошибочного суждения были растранжирены, другого слова не подберешь, огромные богатства Америки и тысячи американских жизней (не говоря уже о сотнях тысяч жизней других граждан).
Проект «Стоимость войны» Университета Брауна подсчитал, что военные действия США после терактов 11 сентября обошлись примерно в $8 триллионов, что в несколько десятков раз превышает сумму, утвержденную для очень разрекламированной инфраструктурной инициативы администрации Байдена «Строительство лучшей Америки». И сложно понять, как выгоды от этих военных операций перевесили затраты.
Тем не менее, основная аргументация в пользу вмешательства во всех этих случаях остается неизменной. Даже Байден, который в качестве вице-президента выступал против масштабного увеличения численности американских войск в Афганистане, а будучи президентом, в конечном итоге вывел войска, не отказался от фундаментальной веры в устойчивую эффективность американской военной мощи.
В ответ на поражение в Афганистане он предложил увеличить расходы Пентагона. Конгресс не только согласился, но и выделил дополнительную сумму.
Какой из «Айков» вам нравится?
Влияние, которым обладает разросшийся аппарат национальной безопасности США, отчасти объясняет, почему такое мышление сохраняется. В этом плане знаменитое наставление, прозвучавшее в прощальном обращении президента Дуайта Эйзенхауэра в январе 1961 года, не потеряло своей актуальности.
В этой речи Эйзенхауэр предостерегал против «катастрофического роста неуместной власти» в руках «военно-промышленного комплекса». Он также предложил решение: «бдительные и знающие граждане» должны держать в узде «огромный промышленный и военный механизм обороны» страны, «чтобы безопасность и свобода могли процветать вместе». Однако его надежды были напрасны.
В вопросах, связанных с национальной безопасностью, американцы оказались скорее равнодушными, чем бдительными. Многие американцы по-прежнему уважают Эйзенхауэра. Но они склонны вдохновляться не президентом 1961 года, а генералом 1945 года, который добился безоговорочной капитуляции Третьего рейха.
Победа во Второй мировой войне наполнила политику США новым смыслом, который впоследствии был закреплен в документе NSC-68. Но при этом она наложила «смирительную рубашку».
Как недавно написал учёный Дэвид Бромвич, «Вторая мировая война — это картина, которая держит нас в плену». В важных аспектах история политики национальной безопасности США за последние семь десятилетий сосредоточена на попытке сохранить и обновить эту картину.
Главной целью было одержать ещё одну такую победу, обеспечив тем самым безопасность, процветание, почтение и привилегии или, в более широком смысле, мир, управляемый на американских условиях, доминирование, оправданное самопровозглашённой миссией распространения свободы и демократии.
Падение Берлинской стены, за которым последовал крах коммунизма и победа США в войне в Персидском заливе 1990 — 1991 годов, казалось, на мгновение сделало этот мир досягаемым. Здесь были победы, которые в совокупности по масштабам могли сравниться с победой 1945 года.
Предполагаемый «конец истории» привел к однополярному порядку, в котором единственная сверхдержава председательствовала в качестве «незаменимой нации». Сегодня подобные фразы попадают в ту же категорию, что и «бремя белого человека» и «война, которая положит конец всем войнам»: их можно употреблять только с иронией. Однако они точно отражают опьянение, охватившее политическую элиту после 1989 года.
Никогда ещё страна, якобы приверженная благородным целям, не создавала и не поддерживала большего хаоса, чем Соединенные Штаты после Холодной войны, когда они решили покарать зло повсюду.
Идеологический угар Вашингтона продолжался до 2016 года, когда Дональд Трамп перевернул американскую политику. Будучи кандидатом в президенты, Трамп поклялся проложить другой курс, который поставит «Америку на первое место». Казалось бы, эта вполне доброжелательная фраза имела взрывоопасный подтекст, напоминая о широко распространенной в народе оппозиции возможному вмешательству США в дела Великобритании, противостоявшей нацистской агрессии.
При этом Трамп не просто обещал менее воинственную внешнюю политику. Осознанно или нет, он угрожал избавиться от моральных основ послевоенного американского государственного устройства.
Страны НАТО «не платят свою законную долю» и «обдирают Соединенные Штаты», пожаловался Трамп во время типичной тирады на предвыборном митинге 2016 года.
«И знаете, что мы делаем? Ничего. Либо они должны заплатить за прошлые недочёты, либо они должны выйти. И если это разрушит НАТО, то это разрушит НАТО», — сказал он.
Трамп возвращался к этой теме снова и снова, в том числе в своей инаугурационной речи.
«Мы защищали границы других стран, отказываясь защищать свои собственные, тратили триллионы и триллионы долларов за рубежом, в то время как инфраструктура Америки пришла в упадок и развалилась, — заявил Трамп. — Мы сделали другие страны богатыми, в то время как богатство, сила и уверенность нашей страны рассеялись за горизонтом».
Больше такого не будет, пообещал он: «с этого дня на первом месте будет только Америка».
Подобная ересь спровоцировала нервный срыв, от которого американский внешнеполитический истеблишмент до сих пор полностью не оправился. Конечно, из-за лживости и исторической безграмотности Трампа трудно сказать, понимал ли он вообще, что означает фраза «Америка прежде всего».
А даже если и понимал, его поразительная некомпетентность и нехватка внимания позволили сохранить статус-кво. В период пребывания Трампа у власти бесконечная война, начавшаяся после 11 сентября, затянулась.
Альянсы оставались нетронутыми. С небольшими корректировками военный след страны за рубежом также изменился. Дома военно-промышленный комплекс процветал. Дорогостоящая модернизация ядерного ударного потенциала США продолжалась, привлекая минимум внимания. В целом, основные положения парадигмы NSC-68 сохранились, как и убеждённость в том, что Вторая мировая война каким-то образом сохранила свою актуальность в качестве политического ориентира.
Слово «изоляционист» оставалось эпитетом, который бросали в адрес любого, кто не поддерживал активное использование американской мощи за рубежом для устранения мировых бед.
Однако даже когда представления истеблишмента о роли США в мире погрязли в прошлом, сам мир претерпевал глубокие изменения. И здесь кроется главный парадокс президентства Трампа: обещание Трампа отказаться от послевоенной парадигмы привело к тому, что истеблишмент обвёл всех вокруг пальца и стал яростно защищать рамки NSC-68, даже когда Соединенные Штаты столкнулись с нарастающим потоком проблем, к которым эти основы практически не имели отношения.
Список длинный: усиление Китая, углубление климатического кризиса, потеря контроля над южной границей США, исчезновение возможностей для рабочего класса, стремительный рост смертности от наркотиков, страшная пандемия и внутренние потрясения, вызванные поляризацией по расовому, этническому, социально-экономическому, партийному и религиозному признакам.
Эти разногласия способствовали избранию Трампа в 2016 году, позволили ему набрать еще большее число голосов в проигрышной кампании по переизбранию и сделали реальными его усилия по предотвращению мирной передачи власти и свержению конституционного строя после его поражения.
Создатели мифов
Казалось, что эти последовательные неудачи и недостатки, а также неспособность послевоенного видения американской власти противостоять им предвещали Суэцкий момент. Вместо этого в истории американского государственного строя президентство Байдена стало поворотным моментом, когда ситуация не изменилась.
В середине президентского срока Байдена американская великая стратегия погрязла в запутанном клубке непризнанных противоречий. Главным из них является настойчивое стремление Вашингтона сохранить святую модель милитаризованного глобального лидерства, даже если актуальность этой модели уменьшается, ресурсы, доступные для её реализации, сокращаются, а перспективы сохранения привилегированного места страны в международном порядке уменьшаются.
Однако внешнеполитический истеблишмент настаивает на том, что не существует никакой мыслимой альтернативы милитаризованному американскому лидерству, приводя в качестве аргумента прежде всего российское вторжение в Украину.
В этом плане война в Украине подтверждает актуальность NSC-68. Но российская армия — это вовсе не Красная Армия. Если только Путин не решит применить ядерное оружие, что маловероятно, Россия представляет собой ничтожную угрозу безопасности и благополучию США. Российская армия, которая не может дойти даже до Киева, не представляет особой опасности для Берлина, Лондона или Парижа, а тем более для Нью-Йорка.
Некомпетентность российских военных укрепляет аргумент о том, что европейские демократии, если они приложат усилия, более чем способны обеспечить свою собственную безопасность. В целом, для Вашингтона война должна была бы укрепить аргументацию в пользу того, чтобы классифицировать Россию как «чужую проблему».
Если у Соединенных Штатов есть почти $50 млрд (сумма, выделенная Конгрессом на помощь Украине в период с февраля 2022 года по ноябрь 2022 года), они должны использовать эти деньги для смягчения последствий изменения климата, решения пограничного кризиса или облегчения бедственного положения американцев из рабочего класса, жизненно важных задач, которые администрация Байдена решает намного медленнее, чем вооружение Украины.
Байден говорил об Украине в широком контексте, который повторяет риторику предыдущих эпох.
«Сейчас настал час: наш момент ответственности, наша проверка на решимость и совесть самой истории, — сказал он в обращении «О положении дел в стране», произнесённом спустя неделю после вторжения России в Украину, в феврале 2022 года. — И мы спасем демократию».
Казалось бы, такой момент и такая задача требуют не только демонстрации приверженности и решимости, но и жертв и сложного выбора. Однако усилия США в Украине не нуждаются в таких поступках; это война посредников, и Байден мудро пообещал, что, несмотря на якобы существующую угрозу для демократии, американские войска не будут воевать на стороне Украины.
Возвращаясь к NSC-68, риторика администрации, дополненная бесконечным потоком комментариев в СМИ, создала впечатление, что война в Украине заставила Соединенные Штаты вновь взяться за руль истории и направить человечество к намеченной цели. Именно такое высокомерие и сбивало страну с пути снова и снова.
Сложно представить себе лучший шанс преодолеть это самодовольное позерство и найти более приемлемый способ говорить и понимать роль США в мире, но Байден, похоже, решил упустить эту возможность.
Рассмотрим этот отрывок из Стратегии национальной безопасности администрации на 2022 год:
«Во всем мире потребность в американском лидерстве так велика, как никогда ранее. Мы находимся в самом разгаре стратегического соревнования за формирование будущего международного порядка. В то же время общие проблемы, которые влияют на людей во всем мире, требуют усиления глобального сотрудничества и выполнения странами своих обязанностей в момент, когда это стало еще труднее.
В ответ на это Соединенные Штаты будут вести за собой, руководствуясь нашими ценностями, и мы будем работать в ногу с нашими союзниками и партнерами, а также со всеми, кто разделяет наши интересы. Мы не допустим, чтобы наше будущее стало уязвимым для прихотей тех, кто не разделяет наше видение мира, который является свободным, открытым, процветающим и безопасным».
Этот словесный коктейль предлагает что-то для всех, но лишен конкретики и не может служить основой для последовательной политики. Представленный в качестве заявления о стратегии, он наоборот свидетельствует об отсутствии стратегии.
Путь Кеннана
Сегодня Соединенным Штатам необходимо чёткое заявление о стратегической цели, которое заменит зомбирующую парадигму NSC-68. Такая альтернатива, практически незамеченная, существовала с тех самых пьянящих дней после победы США во Второй мировой войне.
В 1948 году, в самом начале Холодной войны, Джордж Кеннан, предшественник Нитце на посту директора по политическому планированию, предложил подход к оценке успеха американской политики, который был лишен идеологических фантазий. Отметив, что в тот момент Соединенные Штаты обладали «около 50% мирового богатства, но только 6,3% населения», он предположил, что предстоящей задачей было «разработать такую схему отношений, которая позволит нам сохранить это положение неравенства без нанесения ущерба нашей национальной безопасности».
Цель заключалась в том, чтобы обеспечить безопасность американцев, сохранив и даже увеличив материальное благополучие, благодаря которому Соединенные Штаты стали предметом зависти всего мира. По мнению Кеннана, для достижения этой цели Соединенные Штаты должны были «отказаться от сентиментальности и мечтаний» и сосредоточиться «на наших непосредственных национальных задачах». Кеннан писал, что страна не может позволить себе «роскошь альтруизма и мирового благодеяния».
В длинном меморандуме Кеннан достаточно подробно описал, как Соединенные Штаты должны решать проблемы послевоенного мира. Этого мира больше не существует. Поэтому сегодня следует обратить внимание не на детали его анализа, а на его дух: реализм, трезвость и осознание ограничений, а также акцент на целеустремленность, дисциплину и то, что Кеннан называл «экономией усилий».
В 1948 году Кеннан опасался, что американцы могут поддаться «романтическим и универсалистским концепциям», которые появились после недавней войны. Он был прав.
С 1948 года экономическое неравенство, о котором говорил Кеннан, уменьшилось. Однако оно не исчезло: сегодня в Соединенных Штатах проживает чуть более 4% мирового населения, но на их долю по-прежнему приходится около 30 % мирового богатства. И внутри страны распределение этого богатства резко изменилось.
В 1950 году самые богатые 0,1 % американцев контролировали около 10% состояния страны; сегодня они контролируют почти 20 %. Тем временем финансовое состояние страны ухудшилось: общий государственный долг США сейчас превышает $31 триллион, а дефицит государственного бюджета с 2010 года составляет в среднем более триллиона долларов в год.
Сочетание вопиющего неравенства и безрассудной расточительности в значительной степени объясняет, почему такая огромная и богатая страна оказалась неспособной противостоять дисфункции внутри страны и кризисам за рубежом. Военная мощь не может компенсировать отсутствие внутренней сплоченности и правительственной самодисциплины. Если Соединенные Штаты не наведут порядок в своем доме, у них практически нет шансов на глобальное лидерство, а тем более на победу в воображаемом соревновании между демократией и автократией.
Вашингтону необходимо срочно последовать совету, который Кеннан предложил в 1948 году и который поколения политиков игнорировали: избежать ненужной войны, выполнить обещания, данные в основополагающих документах страны, и обеспечить простым гражданам возможность достойной жизни.
Начать следует с того, чтобы изменить структуру вооруженных сил США, превратив их в силы, призванные защищать американский народ, а не служить инструментом проецирования глобальной силы. Соединенные Штаты должны потребовать от Министерства обороны заниматься защитой.
Как это может выглядеть на практике? Для начала, это означает серьёзное отношение к обязательству, закрепленному в Договоре о нераспространении ядерного оружия, по ликвидации ядерного оружия; закрытие различных региональных военных штабов, причем Центральное командование США должно быть первым в списке; сокращение размера американского военного присутствия за рубежом; запрет на платежи в пользу США.
Запретить выплаты военным подрядчикам за перерасход средств, закрыть » ворота», которые поддерживают военно-промышленный комплекс, восстановить военные полномочия Конгресса, предусмотренные Конституцией США, и в случае объявления войны ограничить военные расходы 2% ВВП, что позволит Пентагону занимать первое место в мире по военным расходам.
В 1947 году, в возможно самом известном эссе, когда-либо появлявшемся в Foreign Affairs, Кеннан под псевдонимом «X» написал, что «чтобы избежать разрушения, Соединенным Штатам нужно лишь соответствовать своим лучшим традициям и доказать, что они достойны сохранения в качестве великой нации».
Сегодня эти традиции, может быть, и пошатнулись, но совет Кеннана не утратил своей актуальности. Химера очередного «праведного» военного триумфа не может исправить то, что не устраивает Соединенные Штаты. Только «бдительные и сознательные граждане», к которым обращался Эйзенхауэр, могут заполнить потребности текущего момента: общество, которое отказывается терпеть дальнейшее злоупотребление американской властью и жестокое обращение с американскими солдатами, ставшие отличительными чертами нашего времени.
Фото: Matt Chase
